Начало игры. 18.45. 18 июня 4945 года.
"Струны послушно ложатся под пальцы, звенят от прикосновений, кричат ночной птицей. Эта песня здесь не первая, и, возможно, чужая – в ней больше от горькой полыни ночных степей, чем от прогорклого дыма таверны. Этой песне, наверное, не хватает скрипки… но хватит и гитары. Она старая. Очень старая и злая, но для эльфов – не столь уж стара. Хорошая песня для не самого хорошего вечера."
- Шёл ночною, порой ночною,
За тёмной рекою, за быстрой водою,
Не знал укора, не знал покоя.
За жёлтой луною, за ней – вороною.
«Погребок» был полон народа, как и всегда в вечерние часы. Горожане почтенные, горожане непочтенные и откровенное отребье всех мастей пили, играли и голосили – впрочем, голосить они стали потише уже после второго аккорда, прислушались. Тёмная эльфийка с гитарой в «Погребке» бывала не так уж часто, чтобы намозолить уши. Но и не так уж редко, чтобы быть окончательно забытой.
- Пришёл желанный, ушёл постылый,
Чужая рана его добила.
Чужая слава его манила
Туда, где бродила ночная кобыла, - Сэйт прижала струны рукой, приглушая звук, и снова перебрала их. Как стрелы в колчане. Женщина тряхнула головой, отгоняя непрошенную ассоциацию. Сейчас она не Саэта ри Сокорро, а Сэйт-Пустельга, по вечерам поющая в тавернах о степях и демонах и постоянно испытывающая проблемы с жильём – когда настоящие, а когда и.. ну что вы, ненастоящих проблем не бывает. Хроническое невезение менестреля со съёмными квартирами, комнатами в тавернах и гостиницах и даже парочкой чердаков и подвальчиков было забавно и придавало её образу толику достоверности. Перекати-поле, бродяга… Маска, вросшая в кожу.
«А может, то, о чём я всегда мечтала».
- Честного не жди слова, я тебя предам снова!
Не ходи, не гляди, не жди – я не твоя отныне,
Верить мне – мало толку: не грусти дорогой долгой,
Не смотри назад с тоскою, не зови меня с собою, - голос прогонял и предупреждал, гитара звала. История о демонице-метаморфе, заманившей в ловушку и убившей мага, имела под собой реальную основу, но рассказывать об этом тем, кто её слушал, Сэйт, естественно, не собиралась. «В песне и в женщине должна быть толика загадки». Ну, хотя бы в песне – Сэйт грубовата, зла и проста, как табуретка. Вам не захочется с ней разговаривать, господа. И не разговаривайте – она и без вас вполне довольна жизнью.
Вот с Саэтой сегодня, возможно, будут говорить… Но Саэты, т-сс, здесь покуда нет.
- Связал дорогой высокий стебель,
Смотрел себе под ноги и видел небо,
Холмы кострами объял золотыми,
И, глядя в пламя, шептал её имя…, - строки про огонь, как обычно, заставили промаршировать по спине полк мурашек, а перед глазами на мгновение полыхнуло видением: горящий корабль, мечущийся по палубе, отчаянно визжащий живой факел… Женщина прикрыла и тут же открыла глаза. «У кого-то слишком хорошая память, слишком много ассоциаций и слишком мало мозгов. Не расклеивайся», - прикрикнула она  на себя. Второй стих и припев вышли слегка суховатыми, но к третьему куплету настроение слегка выправилось:
- Весна хмельная, весна дурная,
Зачем ты вела до последнего края?!
Уделом смелых зачем пленила?
Ах, что ты наделала, что натворила! – "а за окнами действительно была весна, хмельная и дурная, и в таверне уж точно множество влюбленных дураков лечили сердечные раны вином и элем, а через пару часов в окно может заглянуть сырным глазом луна… Хорошая будет ночь. И вечер… пожалуй, обещает быть хорошим".
Сэйт тряхнула волосами, пригасила струны, и совсем тихим перебором-голосом закончила:
- Шёл ночною, порой ночною,
За жёлтой луною, за ней – вороною.
Река забыла, весна – простила,
Кого сгубила ночная кобыла..., - гитара в последний раз вздохнула и утихла, голоса стали громче, а эльфийка со вздохом потянулась за кружкой с элем, отпила глоток и поставила обратно на стол. Она сидела ближе к стойке, так, что просматривалась и дверь, и большая часть зала – собственно, сейчас, подтягивая колки, женщина и занималась тем, что осматривала зал из-под ресниц. Ну да, обычная публика. Вон там – тощий териан-хорь, явный шулер, режется в карты с вдрызг пьяным персонажем в мятом, но некогда приличном камзоле, у стены брезгливо потягивает вино собрат-светлый с феноменальными ушами – мало того, что они просто до неприличия длинны, так на них ещё и висит целая ювелирная выставка, на которую уже явно косятся пара-тройка мутных ребят с угловых столиков. Приличный купец с приличным брюшком, тощая девица в неприличной рубашке, зато с двумя саблями у пояса, пёстрая разнородная группа у окна, судя по шуму, обмывает удачную сделку…
«Люди, эльфы, териане, может, сыщутся и дриады, и феи, если толком пошукать – а то и демоны, чем Морий не шутит?» Сэйт усмехнулась и отпила ещё эля. «Все набились сюда, как соленья в погреб… вот уж точно «Погребок».

Начало игры. 18:55, 18 июня 4945 года.

Холод. Дождь. Бессонница. Бессмысленные, безмыслимые движения и приказы. Ночью он почти не спал. Нет, кажется, совсем не спал. Каждый шаг давался с трудом, каждый шаг приходилось заставлять себя делать.
Он выполнял то, что необходимо, просто, в счётном порядке: первым делом Диамант решил разобраться с насущными проблемами – а в его состоянии приглашение от некоего Теневого Звена на вечернюю трапезу в «Погребок» воспринималось исключительно так. Нет, всё-таки вторым. Первым делом пришлось в очередной раз обеспечивать свою безопасность. Немедленно, той же ночью, что он вернулся из будущего, отправить Рак’хара к знакомому кузнецу, который некогда выковал ему самое тонкое лезвие для его научных экспериментов, какое только мог – нынче от него потребовалась чуть менее «ювелирная» работа. Прямо скажем, противоположная. Разрушить, раздробить на мелкие кусочки амулет телепортации, чтобы ни один маг Академии не мог его найти по остаточному следу. И для пущей эффективности тигру было поручено забраться, цепляясь когтями, на борт нескольких торговых кораблей в игнисском порту и рассыпать золотую пыль по тоннам с питьевой водой. Так, чтобы матросы нашли её не сразу, а найдя – растащили по карманам и проиграли уже на новой земле. Вернувшись к магу в подземелья, териан, не получив разрешения использовать хозяйский тазик для умывания, вылизал всё, до чего смог достать, а по дороге до таверны вымок ещё под проливным дождём, но всё равно периодически почёсывал шкуру, выскребая остатки соли. Обычно эльфа это раздражало. Обычно его всё раздражало.
Тихо скрипнула дверь, ещё тише – его голос, потребовавший мяса с тушёными овощами и пустую кружку. Эльф и его териан заняли свободный столик в дальнем углу и, терпеливо дождавшись заказа, сразу же расплатились. Много дней Диамант проигрывал этот момент в своих воспоминаниях: вот он, так долго не евший ничего кроме тюремного пайка, приходит в знакомую таверну, садится за столик… Запах еды ударил в ноздри. Привычный запах привычной еды. Эльфа едва не стошнило. Он поскорее отодвинул тарелку в сторону тут же оживившегося териана и, потянувшись к сумке, достал из неё небольшую фляжку, после чего налил немного жидкости в пустую тару перед собой. Пахнуло приятным травяным настоем. Маг залпом выпил своё давно остывшее варево и, поставив локти на стол, сцепил руки высоко над пустой кружкой, приложившись к ним горячим лбом. «Не стоило мне сюда приходить… Не хочу их видеть, не хочу никого видеть… Захотят – сами найдут. У меня же нет никакой насущной потребности в деньгах, так зачем я принял это приглашение? Теневое Звено. Звучит как какая-то вшивая гильдия воров. Выползших из трущоб и присобачивших себе помпезное самоназвание. Наверняка ещё и с гербом. Всю жизнь мечтал… Морий, если Миорена не перестанет так истошно рыдать за окнами, я, пожалуй, съеду из этого проклятого города…» Никто, читай он в данный момент повторяющие сами себя выстуженные эльфийские мысли, не поверил бы в это. Он сам не верил. Разум был в хаосе. Разум был болен. Вопреки собственным ожиданиям, после случившегося – Диамант не хотел сейчас даже думать о том, чтобы дать этому чудовищу название в своих размышлениях – эльф не впал в ступор. Он развернул более чем бурную в его ситуации деятельность. Слишком бурную, если оценивать трезво. И сейчас, поглощая ожидание и поглощаемый им, он вновь почувствовал то, от чего столь безудержно пытался бежать.
Чужеродность.
Таверна вдруг показалась ему до ужаса омерзительной, а сам он – инородным её телом, не по своей воле оказавшимся здесь. Каждая царапина на тёмном от пятен дереве стола, каждая капля пота на толстых шеях кабацких пьяниц, каждая замусоленная карта и кость, каждый шмат мяса, свисающий с рак’харских когтей – всё это обратило на себя взор, разом, жадно, накинулось на него, заставило нервничать. Эльф закрыл глаза и попытался успокоиться. Но это не сильно-то помогло: он всё ещё слышал таверну… Чавканье мощных челюстей, шлепки карт о столешницы, звучные удары металлических ободков кружек друг об друга, человечий смех и нечеловеческий гогот, разговоры и бренчание струн, возгласы и шипение... Неиссякаемый стук и звон…

Отредактировано Diamant de Limace (2012-12-07 00:19:02)

Сэйт Кестрел спокойно попивала свой эль, и, что называется, в ус не дула (да и не было у неё усов). А вот у Саэты ри Сокорро начинались весёлые рабочие будни – в углу она заметила тощую фигуру хмурого тёмного эльфа в сопровождении здоровенного тигра-териана. Эльф сидел за столом аллегорией негодования и мрачности, териан с аппетитом уплетал мясо – словом, группа была та ещё. «Что-то мне подсказывает, что это и есть пресловутый «Диамант де Лимас, тёмный эльф болезненной наружности с шрамом через левый глаз», с которым мне и надо было поговорить». Шрам наличествовал, болезненная наружность – в изобилии. Если честно, эльф производил впечатление «сейчас свалится». Что было бы, гм, неприятно. Но, с другой стороны, у Мастера Звена, взвалившего на Саэту неблагодарную обязанность по введению нового члена в курс дела, не было привычки совершать лишённые смысла действия, вроде приглашения в это самое Звено безнадёжно больных, так что, как понадеялась эльфийка, падать будущий коллега не собирался.
«Ну что, идём и говорим?» - мысленно вздохнула она, поболтав кружкой и сделав ещё один глоток.
…Но когда это, Морий побери все планы мира, всё шло по плану?
- Хэй, Пустельга, чего старых друзей не замечаешь? – подозрительно знакомый и подозрительно-нарочито-нетрезвый голос заставил эльфийку поперхнуться элем. Огненноволосый эльф примечательного роста и наружности, которого можно было принять за подвыпившего наёмника, махнул ей рукой из-за столика у стены. Рихард ри Руад, Мастер Звена и Мастер Обольститель, изволил явиться собственной рыжей персоной – чего делать, насколько знала Саэта, изначально не собирался. Видимо, в том тихом омуте, который представлял собой Игнис последние дни, всё-таки водились какие-то демоны – и не иначе как Мастер поймал одного за хвост. Сэйт откашлялась и уже собиралась отозваться, но тут возникло очередное непредвиденное обстоятельство. Рыжее такое («Не Теневое Звено, а Звено Рыжих какое-то!»), с фигурой, как у суккуба, и абсолютно никем не ожидавшееся. Как ни в чём не бывало ответила Рихарду и присела рядом за столик.
«Рид, звезда ты наша, единственная и неповторимая, убивающая конспирацию одним ударом!»- закатила глаза женщина, полюбовавшись на коллегу, одетую в промокшее до нитки зелёное платье, больше подчёркивающее, чем скрывающее фигуру. Неудивительно, что взгляды ближайших столиков оказались прикованы к ней – получилась просто картина «Мастер Соблазнитель за работой». Всяким тощим воблообразным девицам оставалось рыдать от зависти в уголке. Как это феерическое существо умудрилось стать Мастером Теней, женщина до сих пор не понимала. Но факт оставался фактом – Теневое Звено, не сговариваясь, умудрилось собраться в «Погребке» в полном составе. Таверну можно было без колебаний вносить в труды по истории. Или по разведке – в качестве  примера заваленной по критерию непривлечения внимания встрече.
- Вас забудешь, р-рыжие! - проворчала Сэйт, с лёгкой «неуверенностью» поднимаясь и подхватывая вещи со скамьи. Проходя по залу, она старательно изобразила нетрезвость, едва не задев кого-то гитарой по голове («Кто сказал вам, что гитара – не ударный инструмент?»). Мысленно же нашла «паутинку», протянутую к Рихарду.
- Хороший вечер, - констатировала Сэйт, подходя к оккупированному пламенноволосыми эльфами («Не думай о пламени, не думай. И так от Рид шарахаешься почём зря, как истеричная девица») столу.
«- Что-то случилось?» - одновременно обратилась она к Руаду через «паутину» «- Де Лимас в таверне. Пригласить его к этому столику?». Саэта перегрузила плащ с гитарой и луком на скамью, но сама садиться не спешила:
- Рада тебя видеть, Рид, - «хотя не понимаю, что тебя сюда привело». Сэйт улыбнулась коллеге и развела руками:
- Извини, у меня тут дело незаконченное осталось – я отойду ненадолго, - после чего направилась к дальнему углу, где сидели эльф и териан, по-прежнему поддерживая маску «подвыпившего менестреля». Даже среди толпы есть любопытные глаза.
К обычным запашкам таверны в этом углу примешался запах зверя, мяса и травяного отвара – своеобразная такая смесь. Эльф сидел, положив голову на сцепленные руки. Вблизи он выглядел ещё потрёпаннее, чем издалека.
«А ведь это тоже может быть маской – люди склонны недооценивать таких вот «заморенных» противников. Что в случае с тёмным магом очень, очень непредусмотрительно», - пришло в голову Саэте.
- Добрый вечер, - вполголоса проговорила она: - Вы – Диамант де Лимас?

Тихомолком взрыкнул териан. Диамант вынужденно оторвал словно бы чугунную и тут же отозвавшуюся болью голову от сцепленных пальцев и поднял глаза на подходящую к их столику эльфийку. Обозначить данную характеристику в особе было несложно: такого цвета как она бывают только трупы и тёмные. Естественно, отличительным признаком эльфа всю историю существования Низерленда были в первую очередь вострые уши. Но у кого «причёска», а у кого выцветшая шаль зачастую сей признак невольно – или намеренно – скрывали. Впрочем, чрезмерно отягчённые украшениями уши его нынешнего нанимателя были не сказать чтобы особо неприметны.
– Добрый вечер. Вы – Диамант де Лимас?
Опознанный с таким «невероятным» трудом не сцедил в ответ ни одной ядовитой фразочки. Ни о своём внешнем виде, ни о внешнем виде своего внушительного и без сомнений яркого спутника. Что, однако, не удивительно: если бы он с первых же слов отбивал охоту у всякого подыскивающего кому бы отдать свои кровные деньги, он бы никогда не держал последних в достаточном количестве, чтобы безбедно существовать. У таверн, как говорится, свои законы. Законы торга.
– Я самый, – устало проскрипел Диамант на тёмно-эльфийском и улыбнулся одними краешками губ. Улыбочка, напротив, вышла мимолётной и кривоватой, с явной толикой недробожелательности. Плавным поворотом кисти указав юношеподобной девушке на свободное место напротив, эльф положил руки на стол в знак добрых намерений. Впрочем, в его случае это был именно знак, но никак не признак – то есть, чисто символический жест, не учитывающий ни его способностей, ни раба-териана, который, сидя на равном расстоянии как от гостьи, так и от хозяина, способен был защищать и нападать голыми руками. Так, во всяком случае, выглядело расположение сил в его идеальном представлении, то есть без учёта многих и многих вариантов развития событий, после которых вечер мог оказаться самым разнообразным – от судьбоносного до летального.
Изменения в планах начались с первых же слов после приветствия. Мол, «удобнее будет обсудить предмет нашего разговора за другим столиком», а о териане нужно было забыть вовсе, он, видите ли, «излишнее внимание привлекает»*. Эльф было хотел уже возмутиться и послать их всех к Дану за пазуху, но дипломат от «другого столика» вовремя указал ему, куда конкретно она его приглашает.
– Хорошо, – неохотно, но всё-таки согласился Диамант после секундного раздумья и отдал приказ ждать его здесь. Тигр, скорее обрадованный этой новостью, нежели огорчённый, но не смея этого открыто показать, продолжил пировать, сгребая мясо в собственный бездонный желудок. Эльф, уже зная, что разговор коротким не представляется, оставил ему, прежде чем идти, несколько монет на вторую порцию. Лишь бы не стал от скуки чего-либо вытворять.
Опершись тяжело на посох, Тёмный встал и двинулся, сопровождаемый «конвоем» и разного рода предположениями, по направлению к нужной компании. Впрочем, во всей этой примечательной братии ему был интересен только один эльф – и это явно была не типичная представительница разврата и хаоса, коих обычно и представляют при словах о женской половине аристократии длинноухих. Правительница на её фоне ещё выгодно отличалась «скромностью», некоей серьёзностью, которую на неё, очевидно, наложило бремя власти, чего об этой эльфийке сказать было решительно невозможно. Если и она его отравит, он, пожалуй, не удивится.
А вот её спутник, полупьяный, или изображающий полупьяного, рыжий эльф в куртке и кожаных штанах, вызывал куда больший интерес и доверие, которым только мог распоряжаться Диамант, по крайней мере, желание выслушать, учитывая, что заказчика он никогда в жизни не видел и, если бы не одно «но», видеть бы ни в жизнь не хотел. Вообще, в кожаных штанах ходили, по мнению мага, четыре типа профессий: охотники, путешественники, наёмники и идиоты. Как следовало разуметь, ни от одной из этих гипотетических личностей ничего хорошего ждать не следовало. Но судить по одёжке было бы подло по отношению к ним обоим.
– Полагаю, вам нужно не любовное зелье, коллега? – иронично обмолвился Диамант, садясь перед рыжим, но глядя не на него самого, а поверх его плеча. Поверх плеча, над которым, расползшись ровным слоем по поверхности материала, заметная лишь немногим, словно живая дышала магическая аура. Аура, по которой их распознавали заговорённые стены подземелий, аура, по которой они узнавали друг друга в толпе, аура, которая рвалась на части и отвечала болью на каждого ушедшего из жизни Тёмного мага. Они редко знали друг друга в лицо, если и работая вместе, то всячески скрывая свою личину. Среди них были политики, видные деятели искусства и торговли, аристократы, рыцари, и любая способная шваль с другой стороны. Естественно, что подобная мера была необходима. Разве что какие-нибудь политические кружки внутри гильдии, в которые Диамант был не вхож, знали друг друга поимённо. В любом случае, для чего бы этот тёмный эльф его не пригласил, и для какой бы цели не собрал эту весьма исполнительную прислугу вокруг себя, маг мог точно рассчитывать, по крайней мере, на одно – что разговор будет на его языке.

*с разрешения игрока

- Красотка, и ты тут? Я уже мечтаю попробовать на вкус твои тщательно выставляемые на обозрение... части тела. Эй, еще вина и кружек для моих подружек! Меня сегодня ждет интересная ночка! – воскликнул Мастер Звена нарочито нетрезвым голосом.
- Здесь, конечно! Куда ж без меня? Уверяю, ты не будешь разочарован…- конец фразы Индигерда почти промурлыкала, смотря на Рихарда сквозь прищуренные глаза.
Вряд ли эльф был рад ее видеть, скорее даже наоборот, но на его блестяще поддерживаемой маске невозможно было заметить ни следа раздражения или разочарования. Что, впрочем, ни о чем еще не говорит… Рид сюда никто не пригласил, а значит, ее никто не ждал. А нежданный гость, как известно, хуже квроских кочевников. Но разве игра не теряет своего интереса без маленьких неожиданностей? И не важно, игра ли это в интриги, в судьбы или в жизнь и смерть – все едино.
Индигерда сцапала за руку девушку-разносчицу, готовую уже идти за заказом рыжего мужчины, и стребовала себе подогретого вина с пряностями. Не хватало еще заболеть. Эльфийский организм, конечно, простудить гораздо сложнее, чем человеческий, но холодная мокрая ткань и не на такое способна.
Рид приветственно помахала рукой оставившей свой менестрельский пост Саэте, но та почти тут же куда-то смылась. Женщина проводила ее взглядом до столика, оккупированного темным эльфом какой-то весьма болезненной наружности и терианом, за обе щеки уплетающим мясо. Саэта что-то тихо им сказала, одновременно с этим сознания Индигерды мягко коснулась чужая мысль:
«- Индигерда, Мастер просит передать, что сейчас ты – «его подруга и любовница, глупая и послушная, а не Мастер Звена»».
«- Хорошо, я поняла,» - спокойно ответила Рид.
«Ах, значит не Мастер Звена?! Ну-ну…»
Рихард тем временем подвинулся и пригласил ее сесть рядом с собой. «Ну что ж, солнышко… поиграем…» В медовых глазах эльфийки заплясали озорные искры. Индигерда присела рядом, позволив себя обнять, опустила голову на плечо мужчины. «Если надо изображать дурочку, то будем изображать дурочку». Вот только никто не мешает дурочке смотреть по сторонам, чем и занялась Рид в ожидании чего-то, а точнее, в ожидании кого-то. И этот кто-то, темная была уверена, сидит сейчас за другим столиком и общается с Саэтой.
Обстановка в таверне была такая же. Разве что частота бросаемых на ее прелести мужских взглядов чуть поубавилась. Видимо осознание того, что девушка «занята» заставляло взвешивать вместе со своим плотским желанием боязнь получить по тыкве. Где-то пили, где-то играли в карты, где-то кидали кости, на смену Сэйт явился другой менестрель… а вот расхаживающий под столами голем – это уже интересней. Создан он был явно магией, и, судя по всему, не так давно. Обычно такую мелочь посылают, чтобы она незамеченная что-нибудь разнюхала или выяснила. Нет, целью данного существа мог быть кто угодно, в этой таверне, а не собравшееся в полном нынешнем составе Теневое Звено, но как-то в подобную «везучесть» не верилось… Очень тихо Рид прошептала на ухо Мастеру о своей находке-деревяшке и ее местоположении. «Дальше пусть сам разбирается…» Не выдержав, легонько укусила Рихарда за ухо, прежде чем вернуть голову обратно на плечо. «Сказано – изображать любовницу? Да пожалуйста!» Вот только за свою магию, которая может активироваться, она не ручается.
Между тем Саэта вернулась как раз с тем эльфом, с которым она общалась. Териана они оставили за другим столиком. Ну и хвала богам. Рид молча и с интересом рассматривала новое лицо в их компании, демонстративно фыркнув на заявлении про любовное зелье. А так, в коем-то веке она решила побыть послушной девочкой и не вмешиваться. Пока…

Первый пост.
19:00, 18 июня 4945 г.

- Прекрасная атмосфера.
В воздухе витал кислый запах вина пополам с сигаретным дымом, а гам, который создавали за дальним столиком игроки в карты, порой заглушал даже стройные аккорды барда. Но в таверне царил приятный полумрак, и что-то дружественное, еще без намека на воров или кровавые потасовки, витало, заставляя забыть ненадолго о разгульности заведения. И глядя на статную женщину, служка тоже… ненадолго позабыл.
- Да, пожалуй…, - он решил ответить. Ведь за сценой никого больше не было.
Дара словно очнулась и вспомнила о присутствии постороннего. Она повернула голову и снисходительно улыбнулась. Мальчик смутился. Будто сделал что-то неправильное. Глупое. Под взглядом барда (а она ведь бард, верно?) принеси-подай-мальчик почувствовал себя виноватым, что осмелился высказать свое мнение. Что она хочет от него? Почему улыбается одними уголками губ и смотрит почти приветливо? Пускай скажет что-нибудь!
- Мальчик, ты слышал сказку о Голодном Короле? – она не заставила ждать своего собеседника дольше, чем нужно. Хотя служка уже было подумал, что останется незамеченным сияющими голубыми глазами Дарнаалы, и готов был уйти. Его ведь давно ждали на кухне.
Но как же отреагировать на странный вопрос женщины?
- Д-да… Гридос Брюхо. В детстве слышал. – Мальчик шмыгнул и утер нос рукавом. Он уже достаточно взрослый, чтобы так делать.
Дара улыбнулась чуть шире и больше не произнесла ни слова. Настала ее очередь, и наставница Ордена плавно шагнула из-за кулис, немедленно погрузившись в «прекрасную атмосферу». Эльфийка, что выступала ранее, присоединилась к разномастным зрителям, и несколько мгновений облаченный в чугун и глину костер трещоткой стрекотал, получив право голоса в этом шумном месте. С кухни потянулся запах жареного барашка.
Эта компания цепляла взгляд. Но пускай ей занимается другая пара голубых глаз.
Она села на табурет, изящно отставив выглянувшую из разреза ногу, и возложила на колени инструмент. Идеально отполированную гитару, игриво поблескивающую в свете ламп над столами. Дарна любила свою черную красавицу, и прежде чем взяться за колки, ласково провела по острым шипам на корпусе и, едва касаясь струн, тихонько задела нижнюю. Можно было не сомневаться, что гитара настроена превосходно, но де Вирайн не могла не проверить ее звучание. Миссия ее требовала тщательного подхода.
«Мальчик, ты слышал сказку о Голодном Короле?».
Время.
Первый перебор, обозначивший начало, еще тихий, но уже требовательный. И голос, требующий:
В мире, где под небом общим делят твердь и принц и нищий,
Не подозревая даже, кем их видит восходящий
Солнца диск, ведь верят люди, занятые только пищей,
Все равно проглотит солнце кровожадный Раху-Ящер.
Плавный проигрыш сопровождал слова Дарнаалы. Вступление позволило обратить на себя внимание публики. Почувствовать, как песня манит почти неестественно. И только лишь спустя жалкое мгновение, в котором не успел растаять последний звук пролога, бард ударила по струнам напряженным боем и запела:
Аm                        F
В смутное время лихих перемен,
H7                                       E
Когда только войной крыли карту войны,
Аm                                          F
Когда кровью смывали мзду подлых измен,
H7                                      E
Ради блага и счастья, во имя страны!

Dm                      Am                C                D
Жил король, чья молва шла вперед сквозь года,
Dm                    A          G
Что страна его златом сияет!
F                                  A
Что любой - подлец и герой,
C                                     G
Дом найдет себе здесь второй,
Am                   Е          Am   
И любовь неземную познает.
«Славый воин! Храбрый юноша! Осмелься ступить во врата золотого города! Рискни жизнью, чтобы заполучить в руки несметные богатства и самых красивых женщин! Вино будет литься рекой, ты найдешь утешение здесь, в стране Гридоса, шестиглавого демона-короля…»

Королевством он правил две тысячи лет,
Его люди забыли про бедность и боль,
Но завистники подло кричали во след:
Гридос - вечно голодный король.

Но он мудрый монарх, его славит народ,
И страна его златом сияет!
На столе короля
Только хлеб и вода,
Зато царство его процветает.

«Славный воин! Храбрый юноша! Осмелишься ли ты дотронуться до моих богатств? Рискнешь ли завладеть моими женщинами и испить моего вина? Знаешь ли ты, славный юноша, почему моя сказка не кончается и в мой город, как и прежде, приходят искатели сокровищ?»

Слухам верили люди, они же слабы,
Вознесли они гордым владыкам мольбы,
Мол, убейте же монстра, скажите, доколь
Будет править людьми этот демон-король?

И впервые война страшным зверем пришла
И глаза ее местью сияют!
Мрут под сталью сады,
Люди местью горды,
Гридос, славный король, умирает.

«Ты был славным воином. И храбрым юношей. Ты осмелился обладать моими богатствами и женщинами, и вино лилось рекой на твоем празднике жизни.  Знаешь ли, славный, вкусный юноша… У меня не только шесть голов, но и шесть желудков…»
При воспоминании "оригинала" это легенды Дара яростно выбила аккорд, прежде чем закончить мелодичным перебором:

Этот сказ за века изменился слегка,
И на Гридоса люди глядят свысока.
Королевство его не найти на земле,
Оно сгинуло в глупой, кровавой войне.
А ты знаешь сказку про Голодного Короля?

Отредактировано Дарнаала де Вирайн (2013-01-03 23:39:32)

- "Спасибо за угощение, милая. Не уходи, у меня есть еще, что рассказать сегодня."
Индигерда все же подчинилась без вопросов, хотя Мастеру всегда приходилось учитывать характер бывшей служанки Лирса, это доставляло неудобства, но выбирать было не из кого. Рихард обнял эльфийку за плечи, невольно задумавшись о мокнущей рубашке. А так хотелось обмануть сегодня хотя бы дождь.
-Солнышко, урони под стол что-нибудь, посмотри, куда он пойдет? - так же интимно прошептал на ухо Рид Мастер в ответ на сообщение о големе, улыбаясь так, что даже сидящий за дальним столикам пьяницам стала очевидна непристойность обсуждаемой темы. Чтобы дополнить эффект, Рик медленно провел языком за ухом эльфийки и прикусил острый его кончик - это можно было счесть местью за укус - "Что за непозволительное обращение с начальством? Хах".
Ситуация начала выправляться согласно указаниям Мастера, это обнадеживало - Рихард очень не любил неожиданностей, тем более, со своей стороны. Особенно когда тайны и планы носились в голове, подобно жеребятам, и чесались друг о друга в надежде выскочить наружу. Общая картина происходящего складывалась преинтереснейшая - и странное происшествие в Академии, и те слухи о возвращении величия демонов, которые информаторы приписывали небезызвестному Ордену Черного Пламени, и загадочные исчезновения людей и нелюдей в Игнисе. Об этом-то и спешил поговорить Рыжий с Мастером Связующим своего Звена. Ужасающе неполного Звена, в котором даже элемент Узора не сложился бы.
Одно из решений последней проблемы как раз подошло к столу. Мастер не особенно удивился, что его просьбу выполнили, но сделал мысленную пометку об этом. Взгляд Рихарда пробежался по одежде возможного Мастера, задержавшись на шали. На долю секунды, только чтобы отметить этот предмет одежды, несвойственный мрачным "коллегам" Рика. Господину Диаманту и правда было не до собственной внешности в последнее время. Но и сам Ри был далек от обычного своего придворного образа. Окружение обязывало.
- Чтож, я знаю ваше имя, а вы - ни одного из моих. Или знаете? В любом случае, поскольку я надеюсь на плодотворное сотрудничество... Рикардо Райдо. - "Я тебе доверяю, видишь? Но не до конца, иначе назвал бы как минимум пару имен. "
Рука соскользнула с плеч "любовницы". Выверенная небрежность движения, легкость, с которой Рик прекратил обнимать эльфийку - незаметные признаки несерьезности отношений... Мастер перетек из расслабленной позы в деловую, наклонившись вперед и облокотив локти сцепленных в замок рук на стол. Зеленые глаза внимательно следили за отвлекшимся на ауру Рихарда магом.
- Да, вы правы, коллега, мне нужно не любовное зелье. Мне куда больше интересны ваши темноэльфийские качества. Вам не кажется, что они пропадают зря в холодных подземельях? - на лице Рихарда промелькнула улыбка, - "Интересно?" - Честно говоря, я вряд ли заинтересую вас приключениями или участием в судьбах мира... Но почему-то мне кажется, что вам захочется не просто узнавать информацию из рук чужих посыльных, - Мастер немного понизил голос, - Об Ордене Черного Пламени, например.
Невозможность предсказать интересы собеседника дразнила Рихарда почище любой загадки. И доставляла определенные неудобства, чего уж там. Поэтому он решил расставить еще одну ловушку, оставив выбор на волю Курана и господина Диаманта.
- С другой стороны, у нас есть доступ к одному из лучших Темноэльфийских арсеналов и я вам, за вашу помощь, мог бы разрешить взять оттуда пару вещиц, в разумных пределах, конечно, - Саэту сменила девушка, чей репертуар был куда требовательней и резче. По таверне понеслись звуки песни, старой легенды... Рихард бросил на нового барда быстрый взгляд, ощущая слабый поток магии, льющийся вместе с песней. Слова заползали в сознание, отвлекая внимание, - я не предлагаю вам богатства Золотого города, - Мастер кивнул в сторону менестреля, -  но вот Темного - вполне. За недолгую вашу работу с нами.
Господина Диаманта следовало для начала привлечь в игру, чтобы потом, завязав на нем узел событий, не упустить... "Зачем? не упустить... Пусть идет, мы же не будем бить демонов... " Рик мотнул головой, по открытому и заинтересованному в Диаманте лицу пробежала тень раздумий.
- "Саэта, подыграй этой дамочке, мне не нравится, что от её песен несет магией."

Должно быть, со стороны они выглядели престранно – четыре тёмных эльфа, и по отдельности-то не самых заурядных (За Саэту роль привлекающего внимания фактора играла её гитара, на Рихарда с Рид взгляды липли, словно мухи к варенью, ну а Де Лимас…гм, много ли вы встречаете на улицах хромающих эльфов в алых шалях? Если много, вашему рассудку, наверное, уже мало что поможет) вместе производили незабываемое впечатление. Настораживающее. Так что эльфийка была искренне благодарна появившейся на сцене бардессе – её яркая внешность (пожалуй, дамочка могла перещеголять даже Индигерду – не фигурой, но общим впечатлением: экзотичное лицо в татуировках, длинная белая коса, яркий голубой взгляд, отнюдь не глупо-кукольный – пожалуй, даже слишком неглупый), а, пуще того, украшенная шипами гитара в руках (хорошая, кстати, гитара, к тому же наверняка могущая использоваться как «ударный инструмент») выиграла соревнование по привлечению внимания с остроухой четвёркой безо всякого труда.
«Спасибо за угощение, милая. Не уходи, у меня есть еще, что рассказать сегодня.» - мурлыкающе отозвался в голове голос Рихарда. Женщина улыбнулась под нос, сгребая ближнюю кружку и наливая себе вина.
«- Всегда рада». И «угостить», и выслушать. Вино было отнюдь не плохим, хотя бывают и лучше. Саэта сплела пальцы на кружке, наблюдая за соседями по столу и время от времени бросая взгляды на других посетителей.
Рихард прекратил попытки отгрызть Рид ухо и принялся «обрабатывать» Диаманта (восхитительно двусмысленная фраза, хотя и имя у эльфа было восхитительно ему неподходящим). За столиком у противоположной стены собралась внушительная компания, где о чём-то довольно громко рассказывали. Саэта прислушалась краем уха («Хм, странное у этих господ мнение о старинных легендах – хотя не лишённое логики, надо признать. Люди бывают теми ещё тварями – да и не только люди»), одновременно отстранённо отмечая доводы Рихарда о том, как полезно и хорошо работать с Теневым Звеном. В деле убеждения Мастер, следовало признать, далеко обогнал свою подчинённую («Можно брать кисти и писать образ демона-искусителя, явившегося тёмному магу. Алчность? Знания? Кровь? Каждый чего-то да пожелает – да только Звену не каждый пригодится»).
- Эй, ты! Блондиночка или как там тебя. Сыграй моим друзьями про Гридоса Брюхо! Сыграй хорошенько, чтобы поняли они, что ждет того, кто пойдет против людской власти, желая благоденствия своему народу. Лишь тлен и забвенье... И да назовут того Шестиглавым Демоном, и будут плевать в него, отняв и обесчестви не только его родную кровь, но и имя. На веки вечные, - раздался голос из скопления народа, явно обращённый к менестрелю на сцене. Сэйт слегка растерянно пошевелила ушами. Ситуация начинала казаться всё более странной и явно заслуживающей внимания.
И тут в её уши горьким вином полилась музыка. Мягкий перебор, завораживающий голос, пауза – и сбоящее сердце боя. О да, менестрель умела играть, умела петь – музыка звала, завораживала, манила, текла… текла подобно яду, имевшему отчётливо-неестественный, магический привкус. Паранойя, вплавленная буквально в кости воспитанием в клане, вынудила эльфийку сомкнуть мысленный щит на своём разуме, загородиться от музыки почти рефлекторно, как от чего-то чуждого и опасного. Саэта демонстративно уткнулась в кружку, сосредоточившись на отблесках света в тёмном вине и закрепив этот образ в сознании, как лейтмотив, вытеснивший назойливые образы и мысли, вызванные песней. Звуки в ушах никуда не делись, но, по крайней мере, ощущение, как будто в её голову забрался незваный гость, куда-то ушло. Эльфийка подняла глаза и огляделась. Увиденное ей очень сильно не понравилось – таверна как-то нездорово затихла, прислушиваясь к завораживающему голосу. Рихард в конце фразы слегка осёкся и нахмурился, словно потеряв какую-то мысль. Скосив глаза на Диаманта, женщина увидела, как у эльфа буквально остекленели глаза, а рука замерла у виска. Впрочем, он довольно быстро очнулся, встал, как ни в чём не бывало, пригладил волосы и тихо проговорил:
- Я предпочёл бы уйти отсюда, - «Ах-ха, и господину Де Лимасу это «дарование» не понравилось», - отметила Саэта. У эльфийки начала гудеть голова – ментальный блок она не активировала уже давно, за что приходилось расплачиваться. Впрочем, лучше было заработать головную боль, чем заполучить внушение чужой магией. «Что-то мне это не нравится», - констатировала Слышащая. Мастер Звена, как оказалось, был с ней полностью солидарен.
- "Саэта, подыграй этой дамочке, мне не нравится, что от её песен несет магией.", - мысль донеслась как сквозь подушку – глухо, но достаточно отчётливо. «План, какой такой план?» - с отстранённым сарказмом подумала Саэта, возвращая на место столь поспешно снятую маску Сэйт. «- Подыграть или переиграть?» - с иронией уточнила она, допивая вино и подхватывая гитару. «Ай-яй, госпожа гитаристка, нечестно вы играете, придётся вам помешать» - фыркнула Пустельга, недовольная и слегка нетрезвая. Женщина, слегка пошатнувшись, поднялась и вполголоса проговорив, проходя мимо Де Лимаса:
- Советую заткнуть уши, - целеустремлённым фрегатом поплыла к стене, слегка покачиваясь на поворотах. Приветствовать почтенную публику ударами гитары по встреченным на пути головам эльфийка поостереглась – больно уж её не вдохновляли завороженные песней лица почтенной публики. Чарующего голоса у Сэйт в запасе не имелось, эмпата в рукаве или волшебного зелья – тоже. Оставалось лишь заливать сладостный чародейный яд простецким элем. Громко, громко заливать, чтобы дошло.
На сцену эльфийка взошла нарочито нагло, вбивая в дерево подмётки и снимая гитару с плеча:
- Хорошая легенда для хорошего вечера, - усмехнулась Сэйт, слегка кивнув «коллеге-барду»: - Вспомнилась мне тут другая песня – ваша, человеческая. А может, и не только ваша, кто знает – с демонами мы воевали все вместе, а песня старая, ещё с тех времён осталась, - она перекинула перевязь через плечо, ударила по струнам на пробу, подняла глаза на зал и выкинула из головы все мысли о чужой магии. «Неужто зря тебя учили, чтобы ты уступила человеку, Сокорро?»
- «Демона нет». Игнисская народная, - громко объявила эльфийка и запела:
- Одни говорят, что Демона нет, что Демона нет, что Демона нет,
Что он подох вчера в обед,
И был зарыт на псарне.
“Нет, всё не так”, – другие твердят, – “Он жив, как тысячу лет назад”.
Они говорят, что он солдат
Проклятой демонской армии, - песенка была весёлая и вроде бы безобидная, но Сэйт постаралась голосом, музыкой выразить, как шли на смерть весёлые, беззаботные, молодые смертные люди, не испытывая отчаяния:
- Трусливый отступник идёт воевать, туда воевать, сюда воевать.
Пускай идёт, а нам плевать,
Вы согласитесь, парни!
И может быть я слегка поддат,
Да что скрывать – я же пьян в умат!
Я всё равно не боюсь солдат
Чёртовой демонской армии!

Нестройной гурьбой безумцы идут, безумцы идут, засранцы идут.
Их маги в цель нечасто бьют,
И флаги их из драни!
Гремит раздолбанный барабан,
Шагает за болваном болван.
Такой вот бардак и балаган
В их демонской клятой армии.

Блуждал по горам Когтей отряд, когтистый отряд, неделю подряд.
И там их встретил, говорят,
Териан по кличке Барни.
Когти сильны, териан сильней,
Они смелы, только он смелей…
Вот так териан надавал люлей
Тупой демонской армии.

А если за мной сам Шаня придёт, хвостатый придёт, клыкастый придёт,
Всё выпьет в доме, что найдёт.
Нет ничего кошмарней!
Себе скажу я: «нашел беду!»
И сходу ему заряжу в балду.
Пускай вражина идет в дуду
Вслед за своею армией! – финальный проигрыш повторился дважды – и затих.

Отредактировано Saeta ri Socorro (2013-01-30 10:03:26)

Ему удалось! Он быстренько прошмыгнул под столом той компании, несмотря даже на то, что какая-то девушка его все же заметила. Хотела ли она его поймать? Он не знал. Хотя, она не подала даже виду удивления, что странно - не каждый день увидишь гуляющую под столами живую щепку. А может быть, она еще и не такое видела и теперь её не удивить? Как бы там ни было, он успешно дошел до двери и пользуясь тем, что все внимание к себе привлекли какие-то певуны, и покинул таверну. Возможно, если бы сейчас кто-нибудь обратил внимание, он смог бы заметить, как в свете фонарей, под окнами снует веточка, перепрыгивая с камешка на камешек и старательно обходя лужи. Углубившись в закоулочек, в котором его ждал териан, он увидел весьма жалкое зрелище: насквозь промокший Лаксис сидел за бочкой, обняв свои коленки и свесив ушки, по которым у него стекали капельки воды. Расстраивать его очень не хотелось, но все же надо было сообщить мальчику о том, что его друга здесь нет. Подойдя к нему поближе, Лаксис посмотрел на него и голем сокрушенно покрутил головой. Териан грустно улыбнулся и встал, поблагодарив щепку за помощь, однако тот проворно забрался к нему на плечо и указав куда-то своей тоненькой ручкой повел. Не зная, куда он показывает, Лаксис все же пошел по направлению. Заглянув в последний раз в окно, он заметил что посетители заметно поутихли и слушали бардов со сцены - все это было похоже на какое-то состязание, хотя та, что была покрыта синими узорами внушало намного меньше доверия и он не мог понять почему. Какой-то неясный страх, из-за которого шерсть сама по себе вставала дыбом, что-то неконтролируемое и настолько неосознанное, что нельзя было понять его истоки, даже углубившись в самые дебри своей души. И хотя она была приятна взгляду, манила и завораживала своей внешностью, пленявшей красотой, он чувствовал что-то бесконечно холодное и злое, как холод нутра скал, снаружи покрытых теплым лесом, освещаемым живым светом. Это ощущение не давало ему покоя и почувствовал облегчение, когда отошел от таверны подальше.

Маленький голем направлял его по улице, время от времени показывая куда свернуть и они довольно долго плутали по улицам, а голем как-будто бы сбивался и не всегда мог сказать куда следует пойти. Конечно, он видел мир иначе, чем мы, его мир был вместилищем аур, а они не всегда светят так ярко - стоит забраться достаточно далеко и свет души уже не пробьется через толщу стен. В конце концов, он оказался перед другой вывеской, которая гласила "Добро пожаловать в Домик Бархуса!". С недоверием посмотрев на своего нового компаньона примостившегося на плече, он вошел в это заведение.

Конец эпизода [19:34, 18 июня 4945 г.]; переход в таверну "Домик Бархуса".